![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
blades_of_grassСледующее, на что обратили внимание после гранита - это березы. На юге Онтарио березы вполне себе растут, но их - в отношении других пород - мало. Чем дальше на север, тем больше белых стволов. Ну и хвойных пород тоже больше, а из остальных - все мелколиственные: ни кленов, ни дубов почти не видно. Меня поразило, что оно заметно невооруженным, так сказать, глазом из машины.
До сих пор мы ездили на север только до южного берега Georgian Bay. Вообще, вот масштаб наглядно видно - есть озеро Гурон, даже не самое большое из Великих Озер, а у него залив, этот самый Georgian Bay, по величине ненамного уступающий тоже великому озеру Онтарио, а в заливе остров Манитулин, самый большой остров внутри пресноводного озера, со своими реками, числом 3, и озерами, числом 108, а в озерах есть тоже островки, а в них есть тоже озера, но их уже называют прудами, чтобы голова не кружилась.
Остров, как и многие скалы южного Онтарио (в том числе и Ниагарская линия утесов, с которой падает Ниагарский же водопад; впрочем, линия утесов ну очень длинная, идет через четыре штата и одну провинцию), сложен из доломита и сланца, то есть осадных пород. Доломитовые скалы издали похожи на грязный мел.
К этому привыкаешь, путешествуя по югу Онтарио. И вот доехали мы до Мидланда, это самый юг Georgian Bay, там еще Ste Marie Among The Hurons, одна из первых католических миссий в Северной Америке. Только дорога пошла на север вдоль залива, как вместо знакомых меловых скал стали появляться розовые гранитные лысины, в темных родимых пятнах мха и пучками задохливой растительности. Собственно, северные леса растут на очень тонком слое почвы, оставленной ледниками. Зато вода в озерах чистая и глубокая, можно к берегу на больших лодках подплывать. Когда продают коттедж (а этот район - традиционно "дачный"), то если он на берегу, и берег песчаный, гордо пишут: "В самый раз для семьи с детьми - безопасный песчаный пляж и мелкая вода у берега!". А если берег из скал, и с него нырять надо, заранее озаботившись тем, как потом вылезать, то не менее гордо пишут: "Скалистый берег, глубокая вода - можете без помех пристать на вашем самом крупном судне прямо к вашему новому коттеджу!" Лодка (и гидроплан) здесь не роскошь, а средство передвижения, ко многим коттеджам только на них и доберешься. А зимой? На лыжах или сноумобилях по льду.
Ехали мы среди лысин, вертя головами, чтобы не пропустить очередного инукшука, и тут у! скалы на пять метров по обе стороны дороги, а в них полуцилиндрические полосы - остатки шурфов для взрывчатки. Красиво. Дальше мы наблюдали, как строят новые шоссе - самих взрывов, конечно, не видели, но вот титанический объем работ, который нужен, чтобы дорога была скатертью, а откосы с идеально выровненными ступеньками от оползней, видно очень хорошо. Просто наглядно чувствуешь, сколько труда вложено, чтобы мы смогли спокойно доехать до пункта назначения. Придорожные таверны - мелкие частные просто у обочины, а вот остановки покрупнее, с заправкой, двумя-тремя кафе, туалетом и так далее, обязательно снабжены красивым бантиком-развязкой.
А с другой стороны, тоже весьма наглядной, эти шоссе - раны. Я говорил, что много речек? Их не просто много, их очень-очен-очень много. Буквально каждые триста-пятьсот метров шоссе пересекает речку. Маленькую, и конечно, мост из-за нее строить не будут. Так, сделают под шоссе трубу двухметрового диаметра. И речка заболачивается. По бокам шоссе - болотца, болотца, болотца со скелетами деревьев. Поэтому и берез много, они дольше выживают в заболоченной почве.
И еще по одной причине, тоже связанной с человеком. Кислотные дожди. Рудообогатительные и металлургические предприятия Садбери в свое время, то есть в конце XIX - первой половине ХХ века превратили окрестности города в "лунный ландшафт". Розовые скалы стали черными на глубину примерно в 10 см, и на них не росло практически ничего. То есть абсолютно. Примерно так:
Конечно, ветры разносили окислы и на юг, и на север, и почва стремительно окислялась, а деревья погибали. Березы чуть менее чувствительны к кислотности почвы, и они успевали вырасти повыше.
А потом люди спохватились и начали исправлять то, что натворили. В 1972 году построили сверхвысокую трубу (380м, только труба в Экибастузе выше, 419м). Теперь газы не оседали вокруг города, а разносились по округе диаметром больше 240 км. Семь тысяч с хвостиком озер пострадали от кислотных дождей. В 1994 году закончили строить очистные сооружения. Теперь 90% соединений серы остается в фильтрах, а раньше те же 90% уходили в атмосферу.
С семидесятых годов в Садбери проводится озеленение окрестностей. Сначала по "лунному ландшафту" разбрасывают известь. Потом удобрение с большой долей фосфора. Потом засевают травами и клевером, а семена деревьев, занесенные ветром, прорастают, а не погибают на голых скалах. А через три года высаживают деревья. С 1978 по 2008 обработали 3,406 гектаров и высадили 8,978,074 саженцев.
Сейчас то место, что на фотографии выше, выглядит так:
В общем, впечатление, что оказался не то в "Небесном фермере" Хайнлайна, не то в "Через тернии к звездам".
До сих пор мы ездили на север только до южного берега Georgian Bay. Вообще, вот масштаб наглядно видно - есть озеро Гурон, даже не самое большое из Великих Озер, а у него залив, этот самый Georgian Bay, по величине ненамного уступающий тоже великому озеру Онтарио, а в заливе остров Манитулин, самый большой остров внутри пресноводного озера, со своими реками, числом 3, и озерами, числом 108, а в озерах есть тоже островки, а в них есть тоже озера, но их уже называют прудами, чтобы голова не кружилась.
Остров, как и многие скалы южного Онтарио (в том числе и Ниагарская линия утесов, с которой падает Ниагарский же водопад; впрочем, линия утесов ну очень длинная, идет через четыре штата и одну провинцию), сложен из доломита и сланца, то есть осадных пород. Доломитовые скалы издали похожи на грязный мел.
К этому привыкаешь, путешествуя по югу Онтарио. И вот доехали мы до Мидланда, это самый юг Georgian Bay, там еще Ste Marie Among The Hurons, одна из первых католических миссий в Северной Америке. Только дорога пошла на север вдоль залива, как вместо знакомых меловых скал стали появляться розовые гранитные лысины, в темных родимых пятнах мха и пучками задохливой растительности. Собственно, северные леса растут на очень тонком слое почвы, оставленной ледниками. Зато вода в озерах чистая и глубокая, можно к берегу на больших лодках подплывать. Когда продают коттедж (а этот район - традиционно "дачный"), то если он на берегу, и берег песчаный, гордо пишут: "В самый раз для семьи с детьми - безопасный песчаный пляж и мелкая вода у берега!". А если берег из скал, и с него нырять надо, заранее озаботившись тем, как потом вылезать, то не менее гордо пишут: "Скалистый берег, глубокая вода - можете без помех пристать на вашем самом крупном судне прямо к вашему новому коттеджу!" Лодка (и гидроплан) здесь не роскошь, а средство передвижения, ко многим коттеджам только на них и доберешься. А зимой? На лыжах или сноумобилях по льду.
Ехали мы среди лысин, вертя головами, чтобы не пропустить очередного инукшука, и тут у! скалы на пять метров по обе стороны дороги, а в них полуцилиндрические полосы - остатки шурфов для взрывчатки. Красиво. Дальше мы наблюдали, как строят новые шоссе - самих взрывов, конечно, не видели, но вот титанический объем работ, который нужен, чтобы дорога была скатертью, а откосы с идеально выровненными ступеньками от оползней, видно очень хорошо. Просто наглядно чувствуешь, сколько труда вложено, чтобы мы смогли спокойно доехать до пункта назначения. Придорожные таверны - мелкие частные просто у обочины, а вот остановки покрупнее, с заправкой, двумя-тремя кафе, туалетом и так далее, обязательно снабжены красивым бантиком-развязкой.
А с другой стороны, тоже весьма наглядной, эти шоссе - раны. Я говорил, что много речек? Их не просто много, их очень-очен-очень много. Буквально каждые триста-пятьсот метров шоссе пересекает речку. Маленькую, и конечно, мост из-за нее строить не будут. Так, сделают под шоссе трубу двухметрового диаметра. И речка заболачивается. По бокам шоссе - болотца, болотца, болотца со скелетами деревьев. Поэтому и берез много, они дольше выживают в заболоченной почве.
И еще по одной причине, тоже связанной с человеком. Кислотные дожди. Рудообогатительные и металлургические предприятия Садбери в свое время, то есть в конце XIX - первой половине ХХ века превратили окрестности города в "лунный ландшафт". Розовые скалы стали черными на глубину примерно в 10 см, и на них не росло практически ничего. То есть абсолютно. Примерно так:
Конечно, ветры разносили окислы и на юг, и на север, и почва стремительно окислялась, а деревья погибали. Березы чуть менее чувствительны к кислотности почвы, и они успевали вырасти повыше.
А потом люди спохватились и начали исправлять то, что натворили. В 1972 году построили сверхвысокую трубу (380м, только труба в Экибастузе выше, 419м). Теперь газы не оседали вокруг города, а разносились по округе диаметром больше 240 км. Семь тысяч с хвостиком озер пострадали от кислотных дождей. В 1994 году закончили строить очистные сооружения. Теперь 90% соединений серы остается в фильтрах, а раньше те же 90% уходили в атмосферу.
С семидесятых годов в Садбери проводится озеленение окрестностей. Сначала по "лунному ландшафту" разбрасывают известь. Потом удобрение с большой долей фосфора. Потом засевают травами и клевером, а семена деревьев, занесенные ветром, прорастают, а не погибают на голых скалах. А через три года высаживают деревья. С 1978 по 2008 обработали 3,406 гектаров и высадили 8,978,074 саженцев.
Сейчас то место, что на фотографии выше, выглядит так:
В общем, впечатление, что оказался не то в "Небесном фермере" Хайнлайна, не то в "Через тернии к звездам".
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2009-09-06 08:01 pm (UTC)А вообще северные леса - это что-то, я их так люблю...
no subject
Date: 2009-09-07 01:19 am (UTC)no subject
Date: 2009-09-07 05:11 am (UTC)no subject
Date: 2009-09-07 07:55 pm (UTC)no subject
Date: 2009-09-07 05:53 pm (UTC)no subject
Date: 2009-09-07 07:54 pm (UTC)